– Алексей Евгеньевич, вы скептически относитесь к нынешним глобальным инициативам по борьбе с климатическими изменениями и способам их реализации. Почему?
– В настоящий момент последним обязывающим документом, который регулирует общую повестку борьбы с климатическими изменениями, является Парижское соглашение 2015 года. Оно было заключено под эгидой Рамочной конвенции ООН по изменению климата, принятой в 1992 году. Участники этого соглашения собираются ежегодно, но с каждой следующей встречей победных реляций всё меньше, а вопросов и неувязок – всё больше.
Сначала в качестве обязывающего документа выступал Киотский протокол, но тот договор ограничивался определенными сроками. В 2009 году в Копенгагене прошла достаточно неуспешная 15-я конференция, где было впечатление, что все достигнутые договоренности развалятся и на этом климатическая эпопея вообще закончится. Тем не менее именно на ней был создан «Зеленый климатический фонд», который впоследствии был прописан и как получатель всех средств на экологические проекты в рамках Парижского соглашения. Напрямую в соглашении он не упоминается, но в его тексте есть интересная оговорка в пункте 8, где говорится, что стороны признают «важность комплексных, целостных и сбалансированных нерыночных подходов». То есть в самом Парижском соглашении признано то, что «зеленая» энергетика при текущем положении дел с относительно дешевыми нефтью и газом сама по себе неконкурентоспособна. Поэтому для развития «зеленой» энергетики необходим особый нерыночный механизм, который организован через «Зеленый климатический фонд».
В принципе, почему критикуют Парижское соглашение? Потому что вначале в Копенгагене пытались государства – участники Киотского протокола, мягко говоря, «нагнуть». Но тогда этого сделать не удалось, так как многие развивающиеся страны заявили, что если и будут брать на себя какие-то климатические обязательства, то исключительно на добровольной основе. И что насилия никто не потерпит. После чего, уже в ходе Парижской конференции, все-таки набрали добровольный эмиссионный бюджет СО₂. Эмиссионный бюджет – это не деньги, но обязательства по ограничению вредных выбросов в атмосферу. Каждая из стран задекларировала либо сокращение имеющихся объемов, либо уменьшение будущего роста эмиссии парниковых газов. И Парижское соглашение постулировало, что государства будут удерживать рост глобальной температуры намного ниже 2ºС от нынешних значений. И прикладывать усилия, чтобы вообще ограничить повышение значением в 1,5ºС.
Эти повышения – предельные, только при их соблюдении вообще разумно бороться с глобальным потеплением, так как тогда его можно законсервировать. Если же мы переходим предел в 2ºС, то стартуют вторичные процессы. Например, высвобождение метангидратов из толщи вечной мерзлоты. А поскольку метан – это гораздо более серьезный парниковый газ, чем СО₂, то срабатывает механизм, который называется «метангидратное ружье». При старте этого процесса сложные соединения метана с водой высвобождаются, метан выходит в атмосферу – и температура резко поднимается на 8–10ºС. Такое на Земле уже было на границе палеоцена и эоцена, около 55 млн лет назад. Правда, затем температура так же резко упала, потому что метан очень хорошо утилизируется в биологическом цикле, а в верхних слоях атмосферы разлагается. То есть смысл соглашения состоит в том, чтобы удержать указанные 2ºС потепления, исключив вторичные риски.
Но когда после конференции в Париже стали считать эмиссионный бюджет, сложенный из тех добровольных обязательств, которые на себя взяли страны-участники, картина вышла печальной. Даже исходя из того, что США тогда еще не вышли из Парижского соглашения, выяснилось, что вероятность, что 2ºС мы все-таки превысим, равна 50%. А 1,5ºС вообще невозможно удержать – их мы достигнем с вероятностью в 100%. Теперь же, когда из Парижского соглашения вышли США, ситуация еще больше усугубилась. И в итоге вся картинка борьбы с глобальным потеплением просто разваливается – рост температуры уже точно будет больше 2ºС на период до 2050 года.
Защитники Парижского соглашения иногда говорят, что его еще можно спасти: мол, это лишь заявление Трампа, у которого есть противники в виде «зеленого» лобби в самих США. Действительно, в стране существует Американский климатический альянс (The United States Climate Alliance), в который входит 24 штата и две заморские территории, и он заявил, что они всё равно будут выполнять условия договора. Но там проблема в том, что это в основном как раз штаты, в которых и до этого было не так много промышленных предприятий – они контролируют лишь примерно четверть всех выбросов США. И если посмотреть на ту же самую Калифорнию, которая входит в Американский климатический альянс, там проблема в том, что для поддержки нерыночными методами «зеленой» энергетики вводятся дополнительные налоги. Соответственно, бизнес и промышленность начинают просто бежать из таких штатов в те регионы, которые не поддерживают эту политику.
Потепление – плюс для России
– Насколько глобальные климатические инициативы актуальны для России?
– Допустим, что при превышении отметки в 2ºС реально начнется стремительное глобальное потепление, и примем, что оно действительно антропогенное. Скажем честно – Россия тут отнюдь не главный фактор, на нашу долю приходится около 5% всех мировых выбросов парниковых газов. Даже если Россия полностью закроет всю свою промышленность, существенно это на общую ситуацию никак не повлияет. У нас есть своя тема. В нашей стране наиболее суровый климат на всей планете. Фактически мы – арктическая цивилизация. У нас только за 55-й широтой девять городов-миллионников и еще десяток городов с населением больше 500 тыс. человек. Для сравнения: в Канаде севернее 55-й широты живет всего 1,2 млн человек из всего населения, которое буквально жмется к американской границе. У нас, извините, больше половины добываемого природного газа тупо уходит на отопление. Развивать у нас солнечную энергетику – утопия, значительную часть года в России очень короткий световой день, да и солнечных дней крайне мало. Те же проблемы и с ветряными электростанциями: страна расположена в центре большого континента с достаточно безветренной погодой и обладает огромными территориями при неравномерном проживании населения. Соответственно, у нас просто категорически невозможно всё перевести на возобновляемую энергетику по западному образцу. Но у России есть гидроэнергетика и атомная энергетика, которые страна успешно развивает и в принципе может обеспечить себе достойное существование, причем без выбросов углекислого газа. Однако мирный атом сегодня также причисляется мировыми борцами с климатическими изменениями к «вредной» промышленности.
Кстати, межправительственная группа экспертов, которая готовила Парижское соглашение и эмиссионный бюджет, честно подсчитала, во что обойдется 1 кВт⋅ч энергии, произведенной на той или иной электростанции. Речь идет не о деньгах, а о выбросах СО₂. Потому что, например, солнечная или ветряная энергетика не выбрасывает углекислый газ при работе, но нужно потратить энергию на производство панелей или ветряков, добыть редкоземельные элементы для их изготовления. Плюс есть еще коэффициент установленной мощности. То есть мы рапортуем о каких-то десятках и сотнях гигаватт, а фактическое производство энергии нужно умножать где на 0,15, где на 0,2, а за счастье – на 0,3. Притом что у атомной или угольной энергетики этот коэффициент составляет 0,9 – их гигаватты почти одинаковы и на бумаге, и в жизни. И получается, что даже уход на солнечную или ветряную энергетику всё равно создает избыточные выбросы СО₂. И учитывая, что на каждый гигаватт, допустим, угольной станции нужно ставить по 3–4 ГВт солнечной или ветряной, эмиссионные бюджеты у них неожиданно получаются… сравнимые!
Украинская хитрость
– Для солнечной энергетики, например, еще нужны и мощные аккумуляторные системы, которые сначала нужно произвести, а впоследствии – утилизировать…
– Расскажу такую историю. На Украине был принят очень высокий «зеленый» тариф. Там «зеленые» киловатты изначально покупали у производителей даже дороже, чем они проходили в розницу для населения. Солнечная и ветряная энергетика субсидировалась. Дошло до чего: солнца нет, а киловатты зарабатывать хочется, и ушлые дельцы просто ставили газопоршневые установки, работающие на природном газе, после чего выдавали киловатты в сеть по «зеленому» тарифу. А рядом стояли неподключенные солнечные панели, которые предъявляли при необходимости комиссии. Сейчас на Украине идет разбирательство по этому поводу. Это, конечно, крайний случай, но он ярко демонстрирует механизм перераспределения денег от традиционной энергетики на возобновляемую.
Поэтому я считаю, что «зеленая» энергетика, конечно, будет развиваться. Но ее не нужно ставить в условия, когда она становится «любимой дочкой», а газовая, нефтяная и угольная выступают в роли Золушки, которая должна всё делать по дому и при этом еще обслуживать вот эту «модную и красивую» «зеленую» энергетику в качестве рабыни. Это неправильно, поскольку повестка глобального потепления уже сформирована. И никакие наши усилия по «зеленой» энергетике ее просто не вернут в прежнее состояние. И нет смысла рассуждать о климате, похожем, скажем, на начало ХХ века. Поэтому нужно жить в новом климате и, учитывая, что в целом для нашей страны, с моей точки зрения, потепление климата – это вообще плюс, а не минус, работать над решением действительно актуальных проблем, которые оно вызовет. Например, если будет повышаться уровень моря – строить дамбы, чтобы защитить Калининград или Санкт-Петербург. Посмотрите на ту же Голландию: там половина территории страны находится уже ниже уровня моря. И ничего – голландцы прекрасно чувствуют себя за своими дамбами.
– Но ведь пока и нет четких доказательств того, что будет глобальное потепление, а, допустим, не похолодание…
– Если произойдет глобальное потепление, даже такое якобы катастрофическое, как более чем на 2ºС, льды Гренландии будут таять порядка нескольких тысяч лет. Не говоря уже о ледниках Антарктиды, это будет происходить десятками или даже сотнями тысяч лет. Не предвидится ситуации, когда все ледники растают в течение нескольких лет, что повлечет за собой непреодолимые последствия. Поэтому у человечества будет масса времени, чтобы провести любые работы и обезопасить себя от повышения уровня Мирового океана и всех прочих климатических изменений.
– Вы считаете, что глобальное потепление для России – плюс, а не минус. Почему?
– При нынешнем климате значительная часть территории нашей страны слабо приспособлена для жизни. В зимние месяцы, например, у нас где-то на 15–20% повышается уровень смертности населения, по целому ряду связанных с низкой температурой причин. Огромные просторы страны пригодны для развития сельского хозяйства лишь условно. Многие земли даже в центральной части России считаются зоной рискованного земледелия. А условия работы на северных территориях зачастую и вовсе экстремальные. Поэтому потепление мирового климата пойдет России скорее на пользу, чем во вред. Расширятся сельскохозяйственные угодья и плодородные земли, увеличится поголовье скота, многие судоходные и транспортные пути станут доступны круглогодично без ледоколов и спецтехники, включая тот же Северный морской путь, станет проще осваивать Сибирь и Дальний Восток, арктический шельф, начнется естественный рост населения и так далее.
Конечно, кто-то боится того, что таяние льдов приведет к затоплению отдельных прибрежных территорий или к заболачиванию вечной мерзлоты. Но много ли людей у нас живет сейчас в условиях вечной мерзлоты? А таких районов, где большое население и которые может затопить или заболотить, не так уж и много, поэтому и подготовить их к возможным климатическим изменениям за пару тысячелетий будет не так уж и сложно.
Важные нюансы
– Многие ученые в мире очень сомневаются в том, что человек способен так сильно влиять на климат, чтобы спровоцировать такие изменения, как глобальное потепление или похолодание. А вы верите в это?
– Известный советский и российский математик Георгий Малинецкий делал одну из первых моделей так называемой ядерной зимы. И, по его словам, та модель, которую мы презентовали на излете Советского Союза, оказалась в итоге абсолютно неверной. Разработчики не учли ряд важных моментов, которые при включении в последующие анализы ситуации дали прямо противоположный результат. Но пропаганда той модели свою роль сыграла – между СССР и США был запущен процесс ядерного разоружения.
Масса таких тонких моментов есть и в теории глобального потепления. Приведу простой и понятный пример. Водяной пар обоснованно считается парниковым газом, таким же, как и СО₂. Но, как уже теперь стали понимать, испарения воды создают и антипарниковый эффект. Потому что пар концентрируется в облаках, а они отражают солнечную энергию из верхних слоев атмосферы прямо в космос, охлаждая поверхность Земли. Или, допустим, еще не так давно многие считали, что потепление вызовет засуху. Но сегодня мы видим, что это не так – потепление приводит к более влажному климату. То есть масса тонких моментов, которые касаются погоды, климата, физики, химии и так далее, тесно связаны между собой в жизни Земли. И зачастую то, что мы считаем прямой дорогой с односторонним движением, оказывается сложным круговоротом, который возвращает нас к точкам, которые стабилизируют климат.
Беседовал Денис Кириллов