– Андрей Владимирович, в ведущих странах мира, выступающих на глобальном рынке в качестве ключевых потребителей энергии, последнее время отмечается самый настоящий «водородный бум». Они заявляют о твердом намерении полностью отказаться от ископаемых энергоресурсов в пользу новой, так называемой «водородной энергетики». Как на это реагируют основные государства Большого Ближнего Востока, входящие в число главных мировых экспортеров нефти и газа?
– Реагируют очень спокойно. По крайней мере, кардинальных изменений энергетических стратегий ближневосточных стран в связи с этим пока замечено не было. Конечно, отдельные государства региона, такие, в частности, как Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), с интересом наблюдают за «водородным движением». Однако никто не собирается включаться в этот процесс без оглядки – сейчас им достаточно смотреть на всё это со стороны.
Взгляд со стороны
– И это вполне объяснимо, ведь реальные перспективы перехода мира к «водородной экономике» в настоящее время непонятны никому. Даже тем, кто самым активным образом педалирует этот процесс. Всё, что мы видим и слышим, – всего лишь благие намерения, касающиеся желания решить, в первую очередь, экологические проблемы. По крайней мере, выглядит это именно так. Безусловно, экологически чистый мир – это прекрасно. И стремление к такому миру – очень сильный фактор, который способен стать движущей силой не только для многих людей, но и для целых государств. Или даже для объединений неких стран. Но всё это, как ни крути, будет неизбежно упираться в экономическую целесообразность. А она пока не просматривается даже в очень отдаленной перспективе. Между тем, красивыми лозунгами на Ближнем Востоке давно уже никого не удивишь. Поэтому, хоть там и внимательно следят за «водородным бумом» в Европе и странах Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), но пока относятся к этому движению со значительной долей скептицизма.
– Что же больше всего настораживает наших ближневосточных коллег?
– Дело в том, что все прогнозы, касающиеся перспектив широкомасштабного использования водорода как главного энергоносителя для человечества, весьма умозрительны. То есть, они не имеют под собой никакой реальной почвы – сплошные предположения и всё те же благие намерения. В действительности, пока лишь одна Япония начала предпринимать более или менее решительные шаги по переводу своей экономики на «водородные рельсы». Но никаких судьбоносных прорывов здесь также отмечено не было. В то же время, все остальные активисты «водородного движения» до сих пор занимались не более чем небольшими пилотными проектами. И, несмотря на прозвучавшие громкие заявления из Германии и Евросоюза, по сути дела, нигде ничего принципиально не изменилось.
Кстати, в этом тоже нет ничего удивительного, ведь европейцы умеют считать деньги ничем не хуже саудовцев. А нужно понимать, что сейчас водород – это не источник энергии, как, допустим, нефть или газ, а лишь носитель. Это продукт переработки. А, соответственно, чтобы его получить, нужно исходное сырье и электроэнергия. Но и для производства электричества здесь требуются какие-то источники энергии. И получается, что, при всех плюсах, водород, если говорить о его массовом использовании, не может конкурировать с традиционными энергоресурсами. Просто потому, что себестоимость его выработки слишком высока.
Даже самые благоприятные прогнозы говорят о том, что водород реально сможет заменить все другие носители, если произведенный из него 1 кВт электроэнергии станет дешевле 1 доллара. При этом ожидается, что к 2025 году ее себестоимость составит не менее 2 долларов, а, предположительно, к 2030-му снизится до 1,5 долларов. Но никто не в состоянии внятно объяснить почему именно произойдет удешевление. И, соответственно, сегодня никто не может точно сказать: как это будет на самом деле, даже в обозримой перспективе.
При этом нужно понимать, что те же европейцы заявляют о намерении не просто полностью перейти на водород, а обязательно на водород «зеленый». Его производят в процессе электролиза воды с использованием «зеленой» энергии, получаемой из возобновляемых источников. Считается, что он не оказывает никакого вредного воздействия на окружающую среду, а значит, он самый перспективный. Но ни для кого не секрет, что это самый дорогой способ производства из всех ныне существующих. Причем, уже сейчас очевидно, что кардинального сокращения себестоимости в ближайшем будущем не предвидится.
Во-первых, для широкомасштабной выработки водорода на электролизерах нужны огромные объемы пресной воды. Но, как известно, многие регионы мира уже давно испытывают в ней серьезный недостаток. Следовательно, выбор мест для организации подобных производств жестко ограничен. В то же время строительство и использование мощных сооружений для очистки и опреснения соленой воды неизбежно приведут к заметному росту себестоимости конечного продукта.
Во-вторых, совершенно нереальными представляются и возможности повсеместного получения достаточного количества электричества за счет восполняемых источников энергии (ВИЭ). Например, регионов для эффективной работы солнечных и ветряных электростанций в мире не так много в принципе, а в особенности – в непосредственной близости от существующих рынков сбыта и перспективных потребителей. Мало того, в данном случае для развертывания «солнечных полей» и возведения ветряков нужны огромные безлюдные пространства, если говорить о суше. Или, в случае ветряных электростанций, огромные морские территории, которые исключают наличие в их пределах судоходства, рыболовства, туризма и так далее. То есть, отсутствие любой активности человека, кроме получения собственно энергии ВИЭ. Очевидно, что таких свободных пространств вблизи большинства густонаселенных регионов мира очень и очень мало.
И, в-третьих, до сих пор в полной мере не решен вопрос массовой доставки водорода на большие расстояния до перспективных рынков потребления, как и до ключевых транспортных хабов. В частности, для его транспортировки невозможно задействовать стальные трубы, которые традиционно используются для перекачки углеводородов. Предпочтительный вариант (по крайней мере именно так это видится сегодня) – трубы керамические. Но они будут чересчур дорогими. Единственная альтернатива – «бюджетные» пластиковые трубы. Между тем, в обоих случаях потребуется как минимум полный ретрофиттинг всех существующих ныне трубопроводных систем, как максимум – строительство «с нуля» водородных магистралей и распределительных сетей. А это уже не огромные, а гигантские инвестиции, даже если говорить не о глобальном, а локальном уровне.
– Но сейчас активно рассматривается вопрос о возможности транспортировать водород по действующим системам газопроводов…
– Действительно, на первом этапе перехода к «водородной экономике» предполагается, что часть потребностей Евросоюза, в том числе той же Германии, могут покрываться за счет поставок по действующим газопроводам метановодородной смеси. Как я понимаю, именно такие возможности как раз и изучает «Газпром экспорт» со своими германскими партнерами. Между тем, бóльшую или как минимум весьма значительную часть в ней будет составлять именно природный газ. Впрочем, пока это воспринимается лишь как некая временная мера. Прежде всего, потому, что в России не производится «зеленый» водород. Как, в принципе, его пока нет в существенных количествах ни в одной из стран мира. Поэтому, несмотря на консультации с «Газпромом» о перспективах использования действующих газовых сетей, немцы анонсировали, что начинают создание отдельной системы по распределению непосредственно водорода – общей протяженностью 4,5 тыс. км. А, как известно, они никогда ничего просто так не делают. И тому же «Газпрому» уже сейчас нужно обратить на это очень пристальное внимание, а в идеале, учитывая долгую историю успешного взаимодействия, допустим, с Wintershall Dea, приложить все возможные усилия, чтобы войти в число основных участников этого проекта.
«Зеленый» vs «Голубой»
– Разве в этом есть смысл, ведь, Вы говорите, что в России фактически нет «зеленого» водорода?
– Перечисленные выше факторы, особенно в совокупности, заставляют серьезно усомниться в целесообразности и, главное, реальной возможности использования именно «зеленого» водорода в качестве основного звена будущей «водородной экономики». И это крайне важно для России.
Так, по прогнозу британской Wood Mackenzie, ежегодный спрос на «зеленый» водород составит к 2050-му предположительно 500-700 млн т. Выработка таких объемов и доставка их до потребителей позволит вытеснить с глобального энергетического рынка эквивалент примерно 10,5 млрд баррелей нефти. Как ожидается, порядка 200 млн т «зеленого» водорода будут поставляться производителями на экспорт. Чтобы обеспечить такой уровень производства, потребуется не менее 2,1 трлн долларов инвестиций. Из них около 1 трлн необходимо направить на создание мощностей ВИЭ. Еще 900 млрд – на ретрофиттинг и развитие систем распределения и транспортировки, включая экспортную инфраструктуру. И где-то 200 млрд – на строительство электролизных комплексов. При этом для обслуживания всей этой цепочки ежегодно нужно будет создавать до 400 тыс. новых рабочих мест, в том числе до 300 тыс. в секторе возобновляемой энергетики и до 100 тыс. на предприятиях электролиза.
Однако где в действительности можно взять столько «зеленого» водорода – до сих пор остается большой загадкой. Много ли можно назвать стран мира, где бы для его широкомасштабного производства были бы идеальные условия? Или хотя бы адекватные. Напомню, что речь идет о дешевом «зеленом» водороде, который смог бы конкурировать с традиционными ископаемыми энергоресурсами. То есть, чтобы там одновременно были мощные легкодоступные возобновляемые ресурсы пресной воды, безоблачное небо круглый год или постоянный штормовой ветер, а также огромные безлюдные пространства, на которых можно построить гигантские солнечные или ветряные электростанции. И не забываем про максимально короткое транспортное плечо для доставки такого водорода до конечного потребителя, а также про наличие 400 тыс. свободных рук ежегодно вплоть до 2050-го. Не говоря уже о необходимости массового внедрения соответствующих технологий и создания всей остальной водородной инфраструктуры. Сопоставив все «за» и «против», нетрудно сделать вывод, что идеальных мест для широкомасштабной выработки «зеленого» водорода в настоящий момент просто не существует – ни в одном из регионов мира. Поэтому массового производства дешевого «зеленого» водорода в обозримой перспективе не будет, как бы все этого ни хотели.
Чисто теоретически, инвестиции на уровне 2,1 трлн долларов в развитие «водородной экономики» вполне подъемны. Как для Евросоюза, так, допустим, и для государств Персидского Залива. Другое дело – нужно ли всё это? Насколько это выгодно, эффективно, целесообразно? А, ведь, это, пожалуй, главный вопрос. Рано или поздно, но он обязательно встанет перед активистами «водородного движения» в полный рост. Интересно, что, на самом деле, ответ на него уже есть. И он им очень не нравится. Дело в том, что пока всё говорит о том, что «зеленый» водород вряд ли станет основным элементом новой «водородной экономики». И ключевым энергоносителем для человечества, скорее всего, будет водород, получаемый в процессе традиционного производства, но с использованием технологий сбора, хранения и утилизации углекислого газа.
Ведь основные объемы водорода – а это в общей сложности порядка 75 млн т в год – сегодня получают вовсе не за счет электролиза воды (тем более с использованием исключительно «зеленой» энергии), а главным образом в процессе паровой конверсии метана или газификации угля. В настоящий момент это самые экономичные способы его производства. Процесс выработки такого водорода сопровождается выбросами парниковых газов. Если эти выбросы устранить (проблема решается посредством улавливания и нейтрализации или даже полной утилизации вредных веществ), то его себестоимость, конечно, возрастет. Но в итоге этот водород – его принято называть «голубым» – всё равно оказывается намного дешевле «зеленого». Кроме того, за последние 5-6 лет технологии сбора и хранения СО2 в рамках водородных производств непрерывно совершенствовались, что значительно повысило конкурентоспособность «голубого» водорода. И эта работа продолжается.
Помимо этого, большие перспективы связываются с получением водорода на атомных электростанциях. Там нет необходимости улавливать СО2. И себестоимость такого водорода при его массовом производстве может быть значительно ниже, чем «зеленого». Так что ядерная энергетика, по-видимому, тоже будет играть не последнюю роль в будущей «водородной экономике» как поставщик значимых объемов нового, причем, относительно дешевого энергоносителя.
– Но к ядерной энергетике в мире сейчас достаточно сложное отношение. Скажем, Германия категорически против не только ее развития, но даже самого существования. Вы считаете, что со временем эта ситуация может измениться?
– Безусловно. И тут всё очень просто. Сейчас они – против. Но к кому все пойдут за необходимыми объемами нового энергоносителя с приходом «водородной экономики»? К тому, кто производит его в достаточных количествах и продает по приемлемой цене. Когда население, власти и бизнес начнут считать деньги, любая политика, а тем более все эти благие намерения и пожелания в конце концов просто уйдут на задний план. Все пойдут к тому, у кого водород дешевле.
Конечно, где-то какое-то количество «зеленого» водорода, скорее всего, будет даже очень выгодно производить. Но уже сейчас вполне очевидно, что с точки зрения массового производства ключевую ставку человечеству следует делать именно на «голубой» водород. Поэтому, хотя сейчас многие специалисты утверждают, что при водородной энергетике будут абсолютно новые производители, что водород есть везде, я абсолютно уверен, что, особенно на начальном этапе – как минимум до 2050-2060 годов, совершенно точно основную скрипку в водородном производстве и в «водородной экономике» будут играть традиционные производители ископаемого сырья. А главными конкурентами по производству нового энергоносителя, как нетрудно догадаться, будут Россия и страны Ближнего Востока. Но такой расклад мало кому нравится: дивный новый «водородный мир», а глобальные производители нового основного энергоносителя всё те же.
Вынужденная реакция
– На Ближнем Востоке это понимают?
– Несомненно. И даже держат руку на пульсе. Но никуда не спешат – предпочитают дождаться того, когда перспективы приобретут хоть какие-то реальные очертания. Пока очевидно лишь то, что интерес к водороду в мире действительно быстро растет. А, соответственно, это направление никак нельзя упускать из виду. Понятно, что подписание в июне текущего года в Берлине Соглашения о сотрудничестве Германии с Марокко, касающееся развития сектора производства экологически чистого водорода, а также создания исследовательских и инвестиционных проектов в области его применения, в том числе в качестве экологически чистого источника энергии, по сути, не играет большой роли. Ни для Германии, ни для Большого Ближнего Востока. Между тем, сам факт появления повышенного интереса европейцев к теме водорода является некоей лакмусовой бумажкой для ближневосточных стран. Потому что именно Европа, если говорить о тенденциях и перспективах экономического развития, всегда была, есть и, думаю, еще очень долго будет главным ориентиром для Ближнего Востока. Вторым по значимости остается рынок АТР и, в частности, Юго-Восточная Азия. И следует признать, что последние изменения на энергетическом поле этих регионов заставили ближневосточные страны начать на них реагировать.
– Как именно?
– В прошлом году в столице Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) и эмирата Абу-Даби открыта экспериментальная площадка по производству «зеленого» водорода совместно с германской Siemens. Коммерческой ценности она не представляет. Но сам по себе этот пилотный проект весьма показателен. Особенно если учитывать, что в своей энергетической политике ОАЭ и Саудовская Аравия, как правило, действуют согласованно.
Думаю, подстегнуло их то, что японцы уже сделали инвестиции в водородные проекты в Брунее, Австралии и Индонезии. Прежде всего, в создание мощностей по сжижению и морской транспортировке водорода. А в начале этого года Япония получила из Брунея первый танкер сжиженного водорода. И представлено это было как некий прорыв. Были даже проведены аналогии с легендарным танкером, который в 1950-х доставил в Великобританию первую партию сжиженного природного газа (СПГ) из США. Тогда это ознаменовало открытие нового глобального рынка – СПГ. Возможно, и первый танкер, пришедший в Японию со сжиженным водородом, окажется столь же легендарным. Время покажет. А пока японцы начали переговоры об организации производства водорода в Саудовской Аравии.
Между тем, на Ближнем Востоке есть свои собственные соображения относительно перспектив развития «водородного движения». Дело в том, что ведущие государства Персидского залива, прежде всего, Саудовская Аравия и ОАЭ, уже давно прорабатывают возможности диверсификации своих экономик. Люди там неглупые. Соответственно, они прекрасно понимают, что, планируя будущее своих стран, делать ставку на развитие только сырьевых отраслей уже не просто политически и экономически безграмотно, но даже в каком-то смысле преступно.
Поэтому, например, с момента своего прихода в 2015 году к власти в Саудовской Аравии король Салман начал активно продвигать идеи своего сына – наследного принца Мухаммеда ибн Салмана Аль Сауда. Благодаря этому саудиты взяли курс на диверсификацию экономики и превращения страны из чистого производителя углеводородов в получателя добавленной стоимости.
В частности, был запущен нашумевший проект «Неом». Он предполагает создание современного «умного» туристического трансграничного города-технопарка на северо-западе Саудовской Аравии, в Табуке. Проект должен охватить не только сухопутные, но и морские территории у границ Иордании и Египта. «Неом» будет простираться на 460 км вдоль побережья Красного моря. Главной его целью является привлечение крупнейших международных инвесторов для внедрения в королевстве новейших технологий и развития здесь передовых отраслей. Для этого саудиты намерены предоставить глобальному бизнесу площадь в 26,5 тыс. кв. км и широкие инвестиционные возможности. Проект финансирует Саудовский государственный инвестиционный фонд в размере 500 млрд долларов. Первый его этап планируется завершить к 2025 году.
Помимо этого, Саудовская Аравия начала активно развивать нефтепереработку и нефтехимию. А параллельно стала просачиваться информация о том, что саудовцы проявляют недюжинный интерес к ядерной энергетике.
Последнее, кстати, вызывает у многих большое беспокойство, поскольку имеются вполне обоснованные подозрения, что на самом деле наследный принц – а он является по совместительству также вторым заместителем премьер-министра и министром обороны королевства – задумал ввести Саудовскую Аравию в число ядерных держав. Правда, пока этому нет никаких реальных подтверждений и доказательств. А учитывая, что ядерная программа Пакистана – это, конечно, секрет Полишинеля – по большому счету финансировалась именно Саудовской Аравией, не очень понятно – зачем саудовцам создавать свой собственный ядерный потенциал. Очевидно же, что они, в случае необходимости, всегда могут получить соответствующую поддержку со стороны Пакистана. Впрочем, возможно у саудовцев есть четкое понимание того, что научные и инженерные исследования ядерного оружия являются окном к прорывным технологиям в гражданской сфере. Ведь, по сути, так и было – и в США, и у нас: начинали с оружия, закончили мирным атомом, а не наоборот.
Но вернемся к «водородному движению». Итак, процесс диверсификации экономики Саудовской Аравии запущен уже достаточно давно. Правда, до сих пор больших успехов на этом направлении саудовцам достичь так и не удалось. Это связано с чередой мировых финансово-экономических кризисов, которые резко снизили возможности бюджета королевства. С тем, что саудовцы ввязались в йеменскую кампанию, которая требует колоссальных затрат. А также с политической борьбой внутри самой Саудовской Аравии – на достижение договоренностей и преодоление разногласий между местными кланами и группировками тоже расходуется немало средств. Тем не менее, движение в сторону диверсификации есть. И я на все 100% уверен, что как минимум в ближайшее десятилетие саудовцы будут отчаянно стремиться уйти от полной опоры на сырьевую экономику. А главными направлениями станут как раз атомная энергетика и производство водорода.
Так что перспективы развития «водородной экономики» рассматриваются ближневосточными странами как крайне интересный вариант диверсификации. Они прекрасно понимают, что меньшие по сравнению с их текущим уровнем добычи объемы углеводородов, направленные на производство водорода, во-первых, значительно продлевают сроки использования ископаемого сырья, во-вторых, делают территории этих стран привлекательными для внешних инвестиций.
Выгодные инвестиции
– О каких инвестициях идет речь?
– Рассуждая о перспективах «водородной экономики», мы, как правило, говорим о производстве, потреблении и экспорте. Но массовая доставка водорода на большие расстояния всё еще остается под вопросом. Трубопроводных систем для этого практически нет. Возможен экспорт фактически только танкерами, которые тоже пока можно пересчитать по пальцам. Конечно, какую-то часть в любом случае придется экспортировать – например, в ту же Японию. Но на Ближнем Востоке рассматривают и другие возможности. В частности, создание аутсорсинговых промышленных кластеров по производству конечной продукции на тех территориях, где будет вырабатываться большой объем относительно дешевого водорода.
Вполне возможно, что потребителю – а напомним, что для ближневосточных государств это, прежде всего, Европа – может оказаться выгоднее инвестировать в строительство таких производств в тех же Саудовской Аравии или ОАЭ, чем импортировать водород из этих стран. А на европейские рынки и в другие части мира экспортировать уже готовые товары. Допустим, водородные топливные элементы. Или, скажем, даже перенести часть своих действующих мировых производств на Ближний Восток, чтобы удешевить себестоимость выпускаемой продукции за счет использования дешевого водорода и минимальных затрат на его логистику. Так же как в свое время все стремились переносить производства в Китай из-за дешевизны там рабочей силы. При этом в данном случае никто не будет мешать ведущим ближневосточным производителям углеводородов, а даже наоборот.
Мне такой ход событий видится вполне реалистичным. Достаточно сказать, что последние 3-4 года и без всякого водорода на полном серьезе обсуждается вопрос создания подобных аутсорсинговых мощностей в Сахаре. Где Европа стала бы и инвестором, и бенефициаром конечного продукта. Правда, сейчас в этой пустыне просто не с кем договариваться. А, например, в Саудовской Аравии это не проблема. Потому что при жесткой централизации власти в руках королевской семьи можно достигать долгосрочных соглашений, не подверженных серьезным политическим рискам.
«Водородное движение»
– А насколько, по Вашему мнению, вероятно развитие на Большом Ближнем Востоке производства «зеленого» водорода? Эмираты же пошли на совместную с немцами реализацию такого проекта, пусть и небольшого, в Абу-Даби.
– На Ближнем Востоке, если не считать некоторых достаточно существенных недостатков, одни из самых благоприятных условий для этого. Солнца и ветра здесь значительно больше, чем в любой другой части мира. А еще, что не менее важно, огромные пустынные пространства, где можно разместить почти неограниченные мощности по производству солнечной и ветряной энергии, а также электролизеры, склады и хранилища. И, по большому счету, под боком ключевые рынки сбыта (Европа и АТР), с которыми уже давно налажена прямая связь, создана мощная экспортная инфраструктура, которую, при необходимости, можно модернизировать под любые новые требования. Если говорить о минусах, то самый главный из них – проблема с пресной водой. Понятно, что создание мощных комплексов по опреснению морской воды дадут заметное удорожание себестоимости «зеленого» водорода. Кроме того, найти на Ближнем Востоке до 400 тыс. достаточно квалифицированных рабочих рук ежегодно (о чём мы говорили) – просто нереально. То есть, здесь однозначно потребуется привлечение внешней рабочей силы.
Впрочем, думаю, те же Саудовская Аравия и ОАЭ с удовольствием предоставят во временное пользование имеющиеся у них ресурсы для производства «зеленого» водорода европейцам, так же как и японцам. Внешние инвестиции этим арабским государствам уж точно не помешают. И в каком бы направлении потом ни пошло «водородное движение», комплексы по опреснению воды здесь всегда пригодятся.
Кстати, лично у меня создается такое ощущение, что как раз Эмираты, естественно по договоренности с саудовцами, более активно займутся «зеленой энергетикой». И будут стремиться на рынок высоких технологий, связанных именно с «зелеными процессами» в экономике вообще и, прежде всего, в энергетике.
Но еще раз подчеркну – всё будет упираться в экономическую целесообразность. А пока никто до конца не понимает – как именно будут формироваться цепочки добавленной стоимости при переходе к «водородной экономике». Поэтому все с неподдельным интересом смотрят на японцев, которые, как всегда с криком «Банзай!», бросились создавать новый «водородный мир» в своей отдельно взятой стране.
– Как Вы думаете: какие еще государства Большого Ближнего Востока, помимо Саудовской Аравии и Эмиратов, могут стать ключевыми игроками «водородного движения»?
– Израиль. Для него подключение Саудовской Аравии и Эмиратов к «водородному движению» может быть огромной удачей. Потому, что первые, к кому они обратятся за технологиями, это как раз израильтяне. И это будет естественный ход событий. У них давно уже идет активное сотрудничество по всем высокотехнологичным процессам. Пусть и неофициально. Израиль в состоянии предоставить им прорывные технологии и с удовольствием это сделает. Для него это, прежде всего, обеспечение своей безопасности, в том числе безопасности границ.
Таким образом на Ближнем Востоке вырисовывается группа по интересам, которая, с учетом мощной ресурсной базы стран Персидского залива и технологической поддержкой Израиля, могут показать «кузькину мать» всему остальному миру. Если, конечно, переход человечества к «водородной экономике» все-таки состоится.
– А опасения, что Саудовская Аравия хочет получить свое ядерное оружие, израильтяне разве не разделяют?
– Думаю, что реальная вероятность создания или приобретения саудовцами ядерного оружия не будет являться сдерживающим фактором в развитии взаимовыгодных отношений Израиля со странами Персидского залива. Более того, израильтяне придерживаются принципа: чем больше мы с ними будем сотрудничать, тем легче нам будет контролировать весь процесс. И это вполне разумно. Особенно учитывая, что сотрудничество, в рамках которого израильтяне предоставляют технологии, а Эмираты и КСА ими пользуются, уже давно идет. Просто сейчас эти отношения начали приобретать некую легализованную форму в плане официальных договоров и развития дипотношений. Просто теперь это всё им будет легче делать – дорога с двусторонним движением станет намного шире. А при переходе к «водородной экономике в результате этого сотрудничества на ближневосточном рынке может сформироваться новая мощная энергетическая группа. Уже не говоря о том, что в политическом плане это будет колоссальный шаг в сторону урегулирования вообще ситуации на Ближнем Востоке. И снижения уровня напряженности. Но сочетание ресурсной базы и технологических возможностей – это будет такая история, что никому мало не покажется. Это будет колоссальный конкурент для всего остального мира, в том числе, кстати, и для России. И, по-видимому, прежде всего, для России.
Что касается других стран региона, то «водородное движение» открывает им новые возможности. Правда, воспользоваться этим смогут далеко не все. Так, Алжир и Марокко будут в полной мере пытаться использовать возможности водородной энергетики в рамках своих национальных программ. Немцы, поняв это, как мы упоминали, уже подписали договор с Марокко. Думаю, что на очереди – Алжир, с которым будут пытаться договориться итальянцы. Потому что и в Марокко, и в Алжире есть реальная ресурсная база для того, чтобы участвовать в переходе мира на «водородные рельсы».
Катар. Не думаю, что он сейчас будет резко диверсифицироваться, потому что и так прекрасно себя чувствуют на рынке СПГ. Катар будет продолжать им заниматься, пока этот рынок не начнет съеживаться, что в обозримом будущем вряд ли произойдет. Но когда водородные перспективы станут более понятны, катарцы обязательно подключатся – для этого у них достаточно и ресурсов, и финансовых средств.
Оман – небольшой игрок и не слишком сильный. А Кувейт сосредоточился главным образом на финансовых технологиях и как игрок на энергетическом рынке не сильно заметен.
Иран – под американскими санкциями, которые определяют тяжелую экономическую ситуацию в этой стране. Поэтому он, скорее всего, будет традиционно занят нефтегазовым комплексом и попытками развития «мирного атома». Соответственно, если он даже и найдет силы и средства для выхода на рынок водорода, его туда могут просто не пустить.
Египет сейчас также находится в очень сложном положении. У него столько проблем, что впору думать о том, как с минимальными потерями выйти из той ситуации, в которую он попал. Поэтому сегодня Египет вне игры. Но зато он будет с большим удовольствием пользоваться результатами того сотрудничества, которое формируется между странами Персидского залива и Израилем. Потому, что и Саудовская Аравия, и Эмираты будут всегда стремиться держать Египет в зоне своего влияния. Так как это самая крупная страна арабского мира и очень влиятельная с точки зрения демографии и не только. Так же и Израилю очень выгодно поддерживать Египет в комфортном состоянии, так как это как бы такой балансир – он будет всегда поддерживать энергетический конгломерат, который, судя по всему, собирается сейчас на Ближнем Востоке.
Ирак, Ливия, Сирия – пока все вне игры. О каком развитии здесь можно говорить, если эти страны фрагментированы и до сих пор непонятно как они будут существовать дальше? Там речь идет о восстановлении всей инфраструктуры с нуля – она разрушена полностью. Если они смогут решить все свои нынешние проблемы, то теоретически получат возможность подключиться к «водородному движению». Правда, думаю, что в очень отдаленной перспективе.
А вот Турция, похоже, вообще может оказаться за бортом всей этой водородной истории. Она не может осуществлять свои экономические и политические экспансионистские планы без оглядки на энергетическую безопасность. Но собственных энергоресурсов у турок практически нет. В результате страна постоянно находится в стадии поиска решений по обеспечению своих энергетических потребностей с использованием традиционных, ископаемых видов энергетического сырья. Это, прежде всего, нефть и газ. Соответственно, Турция вряд ли сможет вписаться в новые цепочки стоимости, которые будут возникать с переводом мировой энергетики на водородный носитель. Те же ресурсы, которые турки теоретически могут получить в Черном и Средиземном морях, слишком незначительны, чтобы изменить ситуацию. В лучшем случае они смогут заместить некоторую часть того, что вынуждены импортировать. При этом лишь на какое-то определенное время.
– Вы считаете, что ставка на «зеленый» водород не спасет «отца турецкой демократии»? В Турции же есть много солнца, да и ветер…
– Беда в том, что конкуренции по «зеленому» водороду, допустим, с теми же Саудовской Аравией и ОАЭ, турки точно не в состоянии выдержать. А уж по «голубому» водороду – и подавно. Поэтому, если Турция и попытается войти в число значимых игроков при переходе на «водородную энергетику», конкуренты ее легко и быстро задушат.
Водородные войны
– Нужно четко понимать, что нынешние призывы «международного сообщества» к тому, чтобы всем скооперироваться для перехода к «водородной экономике» и помогать друг другу, – просто красивые слова. В действительности ничего из этого не выйдет. Мир находится в точке бифуркации. Глобальный рынок стоит на грани трансформации к новой модальности. А учитывая опыт даже последних «нефтяных войн», нам следует ожидать мощный виток войн водородных. Естественно, водорода не как оружия, а как носителя энергии. Начнется дикая, жесточайшая, звериная конкуренция. Потому что это – создание новых цепочек стоимости. И колоссальные деньги. И за эти деньги, за эти рынки люди, государства и объединения стран будут биться не на жизнь, а на смерть. Чтобы заполучить свою долю рынка и высокодоходную нишу в нем, будут создаваться местные, региональные и даже глобальные союзы и альянсы. Речь идет не только о производстве собственно водорода. Это и изготовление на базе водорода топливных элементов, и ретрофиттинг систем (начиная от коммунального хозяйства и заканчивая промышленностью). За них тоже будет очень большая драка. Причем одновременно она спровоцирует и мощное противостояние с традиционными производителями по всей цепочке – от энергоносителей до конечных продуктов. Например, японцы создают «водородное общество», где водородные топливные элементы должны заместить всё остальное не только в автомобильной промышленности, но и в быту, включая даже энергообеспечение жилищно-коммунального комплекса. А это – колоссальный рынок, который будет требовать бешеных вложений с расчетом на не менее бешеные прибыли. И это – поле для глобальной битвы.
Конечно, можно скептически относиться к таким перспективам. Но, хотя «водородное будущее» еще и не наступило, начало «водородным войнам» уже положено. Так, глобальный бизнес уже сейчас собирает силы против Китая. Только потому, что китайцы организовали производство полимерных мембран, которые являются ключевым звеном для выработки «зеленого» водорода. И они стоят более чем на 80% дешевле, чем их аналоги, допустим, в Канаде. Соответственно, «мировое сообщество» опасается, что КНР монополизирует это производство и будет сильно влиять на себестоимость конечной продукции.
– Как на всё это, по Вашему мнению, должна реагировать Россия?
– Учитывая ситуацию и перспективы ее развития, Россия оказывается в одном из наиболее выгодных положений с точки зрения возможности производства дешевого водорода. В то же время можно предположить, что произойдет тогда, когда это станет очевидно всем. Будет паника глобального масштаба: Россия есть и будет оставаться одним из основных мировых поставщиков энергоносителей. Но, к сожалению, пока я не вижу, что в нашей стране это понимают и осознают – за исключением крупных специалистов, ученых, сотрудников крупных энергетических компаний, таких как, допустим, «Газпром». Наши власти этим почему-то не сильно интересуются. Впрочем, как всегда. Подход такой: «А зачем нам всё это надо? У нас много нефти и газа, которые всё равно будут покупать. Куда потребители от нас денутся?». Но при таком подходе есть опасность того, что, когда мы проснемся в какой-то момент, например в 2030 году, то в очередной раз вспомним Виктора Черномырдина. А он в свое время очень четко охарактеризовал главную проблему подхода российских чиновников к решению насущных проблем: «Никогда такого не было, и вот опять». Здесь мы можем получить гандикап, который сыграет с нашей страной злую шутку в длинной перспективе. Потому что можем просто опоздать к праздничному столу, ведь ничто не стоит на месте. Сейчас – одни технологии, завтра появятся другие, послезавтра – третьи. И страны, которые готовы быстро диверсифицировать направления своего развития и готовы рисковать технологически, окажутся в выигрыше. Есть опасения, что неповоротливость нашей бюрократии не позволит вовремя, быстро и грамотно сыграть в эту игру. Впрочем, есть надежда на «Газпром», который, по крайней мере, уже пытается включиться в «водородное движение».
Беседу вел Денис Кириллов