.
.
Творчество и технологии
– Развитие технологий серьёзно влияет на музыкальную культуру, а непосредственно на творчество оно оказывает какое-либо воздействие?
– Безусловно, оказывает. Например, в конце 1980-х – начале 1990-х активно развивался шугейз – поджанр инди- и альтернативного рока, зародившийся в Великобритании. Это как бы такая смесь затуманенного вокала, гитарных искажений, звуковых эффектов, фидбэка и подавляющей громкости. Такие замечательные группы как британская Slowdive или ирландско-английская My Bloody Valentine подписаны были на крупные лейблы. Кстати, последняя из них потратила на запись какие-то бешенные деньги – порядка 400 тыс. фунтов стерлингов. Но потом появилась американская группа Nirvana, и мейджоры почему-то за всех решили, что «на кой нужен этот шугейз», и разорвали прежние контракты. В результате лет на 10 этот музыкальный стиль был практически полностью выбит из колеи. Но, с развитием технологий, ситуация начала меняться. Поколение, которое выросло на той культуре, стало делать свою собственную музыку – шуметь, жужжать и делать красивые, интересные и талантливые песни. Сейчас же, по прошествии трёх десятилетий, многие вдруг заговорили о том, что Slowdive и My Bloody Valentine – культовые группы. А сохранить и вернуть этот жанр к жизни удалось как раз благодаря появлению новых, более доступных технологий, о которых я говорил. Так что технологии напрямую влияют на творчество.
.
.
My Bloody Valentine
.
Не надо забывать и о том, что появление новых технологий дало толчок и развитию такого огромного пласта культуры, как электронная музыка. Ещё не так давно никому бы и в голову не пришло, что она станет неким мощным двигателем. Ещё в 1990-е произошла так называемая рейв-революция, которая привела к широкому распространению всей этой «электроники». И сейчас это – огромный пласт, со своими ди-джеями, музыкантами, исполнителями. Танцевальной музыки – хауса, техно, джангла, транса, дабстепа – столько, что вряд ли кто даже просто знает все стили, жанры и поджанры.
А, ведь, рейв-культура, начавшись с небольших вечеринок в клубах, потом превратилась в огромные тусовки, на которые собиралось по 20 тыс. человек и даже больше. Клубов и концертных залов уже не хватало, поэтому ставили саунд-систему где-нибудь в поле, как в Европе, так и у нас, например в Подмосковье. Причём, если брать рейв-культуру, всё это изначально было полулегально, как до этого и один из самых знаменитых рок-фестивалей «Вудсток», который проводился в 1969-м в сельской местности – на одной из ферм американского городка Бетел. Кстати, его полное название – «Вудстокская ярмарка музыки и искусств» (Woodstock Music & Art Fair), которую в итоге посетило порядка 500 тыс. человек.
– Почему полулегально?
– Талантливая музыка, как и любое настоящее творчество, серьёзно влияет на людей, заставляет лучше чувствовать, больше думать, принимать какие-то важные решения и даже побуждает кардинально менять свою жизнь. Но есть те, кто считает, что такое влияние политически опасно. Работа-дом-работа – это же спокойнее для всех. Поэтому никакого творчества – ТВ и радио вполне хватит. Кому-то это очень удобно, поскольку таким «стадом» проще управлять.
.
.
Вкусовщина и классика
– Кого из артистов ты сейчас мог бы выделить особо?
– Никого не хочу выделять, поскольку это – чистой воды вкусовщина, а вкус, как мы знаем, у каждого свой. К тому же вкусы с возрастом меняются. Так, подростки чувствуют потребность в самоидентификации, поскольку их личности ещё не сформированы. Поэтому они часто зациклены на музыке и сбиваются в стаи в силу своих, как им кажется, пристрастий. Та стая – за рок, эта – за рэп. И давай бодаться. К тем же, кто слушает что-то странное и необычное, не докапываются ни те, ни другие, потому, что не понимают. Когда же люди взрослеют, им уже не нужно самоидентифицироваться, и они слушают то, что нравится. Хотя, надо сказать, что многие начинают потреблять всё, что им втюхивают масс-медиа, без разбора. Или просто ничего не слушают. Как я уже сказал, многим людям не до жиру, лишь бы живу.
Что касается моих предпочтений, раньше я слушал всё, но любил, как правило, очень странную музыку, а сейчас мне нравится совершенно различная, как старая, так и современная, разные стили и жанры, группы и исполнители.
– Как ты относишься к музыке классической?
– В своё время ко мне каждый вечер приходило много гостей. Я только успевал менять пластинки, наливать чай и раскладывать варенье. Создалось впечатление, что у себя дома я стал официантом. Мне эти вечеринки надоели, и я начал ставить композицию «Лунный Пьеро» Арнольда Шёнберга. Она длится минут 15. Но уже через пять минут все гости разбегались. А недели через полторы поток посетителей попросту иссяк. Потому, что все уже знали, что гвоздём программы будет Шёнберг. Между тем, я этого композитора очень полюбил. Также как Антона фон Веберна, и вообще всю эту «серийную» музыку.
Проблема в том, что классику у нас, на самом деле, мало кто любит, поскольку просто не знают, не слушают. Помню, мне позвонил приятель – решил пошутить. Кричит в трубку: «Срочно включай телевизор – там офигенная музыка, тебе понравится – мужики на скрипках играют». И ржёт. А там была «Шахерезада» – Римский-Корсаков. Он великий гармонист и мелодист – просто гений, которого обязательно нужно слушать всем. Не знаю как можно было придумать, чтобы так реалистично передать через музыку, например, звуки моря. А шум моря там реально слышен.
У нас вообще отличная классическая музыка. Она развёрнута и интересна. Пётр Ильич Чайковский – офигенный молодец. Модест Петрович Мусоргский – натуральный авангардист. Можно перечислять и дальше. С удовольствием слушаю. Однако лично у меня нет никакого желания делать что-то или исполнять в академическом стиле.
.
.
Первое погружение
– Какую музыку ты слушал, будучи подростком, с чего началось твоё погружение в эту культуру?
– Как и сейчас, я любил читать, была и тяга к музыке, но читать я любил больше. Как и у всех, у меня были кое-какие записи на кассетном магнитофоне, но небольшой выбор. Хотелось расширять кругозор. И первые две пластинки, что я купил на свои личные деньги, были – сборник песен Робертино Лорети и альбом The Beatles «A Hard Day’s Night». Мне тогда было лет 13, наверное. Прекрасная музыка, хотя сейчас я не могу назвать себя их фанатом. Но эти пластинки продавались везде, а, чтобы найти ещё что-то стоящее, надо было постараться. Как и в случае с книгами, интересные пластинки были в дефиците. А, занявшись их поиском, я быстро понял, что на них можно неплохо зарабатывать – покупать подешевле, продавать подороже. Так мы со сверстниками стали ездить на Апрелевский завод грампластинок в Подмосковье. По пятницам работники этого предприятия могли приобрести пластинки, что печатались на заводе, и тут же продать с рук. В магазинах эти пластинки застать было сложно, а в Апрелевке по пятницам они всегда были в наличии.
Также мы открыли для себя Московскую рок-лабораторию, которая располагалась в Москве – в Старопанском переулке. Там, в подвале, независимые музыканты организовали за относительно небольшие деньги копирование на аудиокассеты альбомов и концертов отечественных артистов-неформалов, в том числе малоизвестных коллективов и исполнителей. Записали целую кучу кассет, и в итоге открыли для себя творчество разного рода панков, и не только.
.
.
Затем появилась возможность покупать пластинки уже не только советского производства. Они стоили довольно больших денег, но, заплатив 70 рублей за штуку, их всегда было можно продать по 100 – уходили как горячие пирожки. Тогда среди сверстников был популярен «хеви-метал» – AC/DC, Iron Maiden, Metallica, Slayer и безмозглый «хаер-метал». Я же, в принципе, слушал разное, но мне нравились The Byrds, The Doors, Grateful Dead, Velvet Underground – всё это тогда у нас почему-то считалось странной музыкой, хотя попса-попсой. И, кстати, я себе купил несколько пластинок Grateful Dead. А параллельно с этим стал ходить на всякие концерты, как отечественных, так и зарубежных артистов.
У меня тогда сложилось довольно предвзятое отношение к музыке. Я был уверен, что рок-н-рол давно мёртв – из достойного осталось одно старьё, да и «русский» рок меня совсем не радовал. Какие-нибудь «Аквариум», «Зоопарк» и несколько других групп по мне были ещё ничего, но всё остальное – сплошная испанская грусть и тоска зелёная.
Но затем мы с приятелями пошли на выступление группы Sonic Youth, которая давала концерт в Москве. Мне тогда уже было лет 15. Билеты были дорогие, но я ни о чём не пожалел. Я узнал, что хорошей музыки гораздо больше, чем я думал, просто у нас о ней практически никто тогда не знал. А, если есть Sonic Youth, наверняка должно быть ещё что-то интересное. И я начал рыть. Современной молодёжи это не понять, но тогда найти такую информацию было если и возможно, то крайне сложно. Например, для этого нужно было достать какие-нибудь заграничные журналы, которые были редкостью и стоили бешеных денег. Да и не в каждом можно было найти то, что нужно. Но я начал изучать «вражескую прессу» и выцеплять артистов, которые упоминались вместе с Sonic Youth. Соответственно, я нашёл Pixies, My Bloody Valentine, Cocteau Twins, Curve и многих других. Впоследствии появилась и возможность покупать их пластинки.
Вместе с тем я узнал, что, оказывается, есть не только эти музыканты, а целая инди-культура, которая очень мощно всегда развивалась и в Штатах, и в Англии, и в Германии. Да – везде. И надо смотреть именно в эту сторону, потому, что на инди-сцене происходит очень много интересного.
Потом, в силу всё того же научно-технического прогресса, появилась музыка на компакт-дисках. Это позволяло мне ещё больше расширить свой кругозор. Стоили они сначала по 10-11 долларов за штуку, затем – 16-20 долларов. Но это всё равно было значительно дешевле, чем виниловые пластинки. Поэтому, кстати, винил в таких количествах, как CD, никогда у нас и не продавался. У пула «филофонистов» на Горбушке (Дворец культуры имени С.П. Горбунова) за одну пластинку можно было оставить ползарплаты. Поэтому их покупали не слишком много, и потом их не столько слушали, сколько берегли, сдували с них пылинки. Появление же компакт-дисков для ценителей музыки всё изменило к лучшему.
.
.
Был везде, слушал всё
– Почему ты решил стать музыкантом? Что тебя к этому подтолкнуло?
– Я вообще никогда не думал, что буду этим заниматься, и ничего подобного не планировал. Просто мне нравилось играть. Гитару, семиструнную кстати, мне дал во временное пользование мой дядя. Я её настроил на шесть струн. Струны были совковые – очень неудобные. Если они рвались – то не дай Бог. Потому, что нормальная струна, если и лопнет, то просто падает, а совковые – скручивались и резали руки в кровь. В итоге я столько раз ими резал пальцы – просто кошмар. До сих пор у меня какой-то клин на это дело. Потом купил акустику, потом чехословацкую полуакустическую бас-гитару Jolana.
А стать музыкантом меня на самом деле ничего не подталкивало. Как-то так само собой сложилось. Когда ходишь по клубам и слушаешь много пластинок, начинаешь и сам экспериментировать, пытаться что-то делать сам. Это же дико интересно.
.
.
– По каким клубам ты ходил?
– Если брать 1980-е, то какие-то концерты были в Горбушке. В начале 1990-х открылись клубы «Бункер» и «Секстон». Была куча подпольных и полуподпольных вечеринок в каких-то квартирах, подвалах, бывших бомбоубежищах. Всё изначально было практически бесплатно, еду и напитки все приносили с собой. А коммерциализация всего этого началась, наверное, года с 1993-го. Клубов пооткрывалось достаточно, но все стали брать деньги за вход. Музыки разной появилось немало, но в основном всё на западный манер. В 1994 году открылся клуб «Птюч» – с танцевальной музыкой. Мы в нём потом раза четыре в общей сложности играли. К тому времени мы уже успели сами выступить и в «Бункере», и в «Секстоне», а также поучаствовать в подпольных музыкальных тусовках. Скатались на фестивали в Сочи и в Ижевск.
А вообще, конечно, сейчас сложно все детали вспомнить. Потому, что кто-то на концерты за всю жизнь пару раз ходил, а я был на них зачастую по два раза в сутки. И так – каждую неделю, годами. А клубы открывались и закрывались. Вспомнить всех, кто в этих клубах тогда выступал, – тоже нереально.
– А из российских артистов ты кого слушал?
– Всю московскую рок лабораторию. Ну, или к примеру, «Аквариум», «Кино», «Калинов Мост», лет как раз до 15. Потом – «Вежливый отказ». Да много кого. Старый «Аквариум» – отличная была группа. Как-то мы даже в некоем трибьюте аквариумском участвовали. Но я не слушаю «Аквариум» уже, наверное, года с 1995-го. Сейчас это уже для меня неактуально и неинтересно. Хотя в своё время я был на концертах «Аквариума», если не ошибаюсь, раз пять.
«Калинов мост» – прекрасно, на самом деле, играют, и вообще замечательная группа. Дмитрий Ревякин – красавец, ничего не могу сказать. «Кино» – хорошо, но на мой вкус, это девчачья группа. Ну, или для мальчиков инфантильных. Хотя и на их концерты я когда-то не без удовольствия ходил.
«Вежливый отказ» играли очень странную музыку. Каждый год они собирались и выступали в Доме культуры Метростроя напротив Пушкинского музея – сейчас там, если не ошибаюсь, музей Глазунова. У них был спонсор, благодаря которому они и снимали для выступлений тот зал. Поначалу в нём собиралось от силы человек 30. И так – в течение ряда лет. И в определённый момент артисты решили, что, раз никому их творчество не нужно, то с музыкой пора завязывать. Но к тому времени всё резко изменилось – подросло новое поколение, которому их странная музыка что называется «зашла». И, когда мы пришли на очередной ежегодный концерт «Вежливого отказа» в ДК Метростроя, там был полный аншлаг. Собралось очень много народу, включая многих моих знакомых из всей этой арт-тусовки и представителей различных направлений русской культуры. И у «Вежливого отказа» всё наладилось – продолжили выступать, записывали свою музыку. Для кого-то она, конечно, чуднáя, но, допустим, после Чарли Паркера «Вежливый отказ» не кажется особо мудрёным.
.
.
Группа «Вежливый отказ»
.
А, в принципе, я слушал всё – даже «Коррозию металла», «Чёрный обелиск», «Чёрный кофе», в средней школе. Естественно, не всё мне было по душе, но тогда все это слушали. Нравился мне «АукцЫон». Кучу раз я был на концертах «Звуки Му» – и мне даже в голову тогда не приходило, что потом я близко познакомлюсь с их клавишником Пашей Хотиным.
Беседу вёл Денис Кириллов
Продолжение следует